26 апреля — 29-я годовщина аварии на Чернобыльской АЭС. О своих воспоминаниях и том, как ликвидаторы стали настоящими героями, в интервью изданию «Украина.Ру» рассказал Василий Анисимов, заслуженный журналист Украины, руководитель пресс-службы УПЦ
— При каких обстоятельствах вы узнали о катастрофе на Чернобыльской АЭС?
— Я живу в пригороде, откуда до Чернобыля менее ста километров, поэтому об аварии мы знали раньше, чем о ней объявили. Через нас уже 27 апреля, как тогда было принято, ночами стали тянуться колонны военной техники. Никто тогда о радиации не думал, были выходные дни, очень теплые, солнечные, и все копались на огородах, с детьми, сажали картошку. Хотя уже 27 апреля началась эвакуация города атомщиков Припяти и сел, опасность и масштабы катастрофы никто не понимал, да и не мог определить, поэтому в Киеве и других городах и селах Киевской области, на территории которой находится Чернобыль, прошли первомайские демонстрации, что потом никто не простил Владимиру Щербицкому, тогдашнему руководителю Украины.
— Боялись паники?
— Думаю, что сами толком не понимали, чего бояться. Незнание, конечно, сдерживало людей. В понедельник, 28 апреля мой приятель учитель физики потащил меня в свой школьный кабинет, достал древний счетчик Гейгера, включил, и он стал трещать без умолку. Решили, что он поломан. Личные дозиметры нам выдали месяца через три, и тогда уже можно было как-то ориентироваться. Но приятель обратил внимание на любопытное обстоятельство: куда-то исчезли все птицы — и воробьи, и синицы, и вороны, и грачи. Все цветет, а птицы не поют. И они исчезли на несколько лет, а потом также, незаметно опять появились. Бежать наобум тоже было опрометчиво. Когда объявили об аварии и о мерах предосторожности (закрыть все форточки и т.д.), моя теща из Таращи (140 км южнее Киева) пригнала машину и забрала моих малолетник детей. А года через три выяснилось, что у нее третья зона, а у меня четвертая, т.е. у нее намного больше радиации, от которой бежали. Радиоактивное загрязнение распространялось не сплошными полосами, а пятнами. фото
© РИА Новости. Алексей Фурман
— На ваш взгляд, что было при ликвидации последствий самым сложным, с какими трудностями столкнулись ликвидаторы.
— Мне поручили вести чернобыльскую тематику в крупнейшей ежедневной газете Украины в 1990 году, когда все основные работы по ликвидации последствий аварии в зоне уже были закончены. За десять лет я написал много материалов по чернобыльской проблематике, записывал интервью с назначенным «главным виновником» аварии, осужденным директором ЧАЭС Виктором Брюхановым, встречался с многими легендами Чернобыля — Телятниковым, Андреевым, Холошей и другими, в зоне я тоже был много раз — писал репортажи, снимал фильмы, помогал восстанавливать наш храм, даже конференции проводил, но уже после ликвидации. Поэтому лишь с чужих слов могу говорить о трудностях — а их было множество — поскольку чернобыль — это планетарная катастрофа. Мне кажется, очень важно напомнить о другом — о том уникальном, что было сделано нашими ликвидаторами и почему сегодня, после Фукусимы, мы укрепляемся в убеждении, что это был действительно подвиг.
— Все пишут, что сравнение Фукусимы и Чернобыля не в пользу японцев.
— Конечно. У нас был взрыв 4-го энергоблока, разрушение активной зоны реактора и выброс огромного количества радиоактивных веществ. Чернобыльское облако дошло даже до шведов и перепугало их насмерть. Разрушенный реактор «дышал», загрязняя смертоносной радиацией близлежащую территорию. Взрывом были повреждены коммуникации других энергоблоков, которые оказались в аварийном состоянии и грозили такой же бедой. К тому же начались пожары — около 30-ти очагов возгорания.
Поэтому первоочередной задачей было ликвидировать пожары, привести в безопасное состояние действующие реакторы и всю станцию, затем блокировать главный источник загрязнения — разрушенный реактор, заковав его в гигантский бетонный саркофаг, провести дезактивацию ЧАЭС и всей зоны.
— Битва за Чернобыль длилась до конца года?
— С конца апреля до середины декабря, хотя дезактивация продолжалась и после. В ликвидации последствий аварии было задействовано 829 тысяч человек, огромное количество техники и ресурсов. Не только был усмирен «мирный атом», но также были запущены оставшиеся энергоблоки, которые стали давать промышленный ток. Японцы загубили свои реакторы, и вообще мало кто понимает, что сегодня с ними надо делать, хотя за 26 лет технологии продвинулись до небес. Они с восхищением смотрят на наших ликвидаторов: в Чернобыле решения в целом принимались правильные и надежные. Тот же саркофаг возводился как временное сооружение, на несколько лет, а простоял четверть века, и не было зафиксировано ни одного выброса радиации. Нас при перестройке убеждали, что мы навсегда отстали от развитых стран, но оказалась, что это не так. По крайней мере, в инженерных решениях, в мобилизационных возможностях, в самоотверженности, мужестве.
фото © РИА Новости. Сергей Старостенко
— А во всем остальном?
— Чернобыльская катастрофа коснулась многих: сотни тысяч переселенцев, ликвидаторов, миллионы пострадавших. Чтобы им помочь, надо было решать множество проблем: законодательных, имущественных, жилищных, финансовых, социальных, медицинских. Когда Чернобыль опекался гигантской страной, был построен новый город энергетиков Славутич, на высоком уровне были оздоровление детей и социальная защита пострадавших.
Когда Украина стала независимой, были приняты чернобыльские программы, которые затем сокращались, как шагреневая кожа, либо просто не финансировались. У нас до сих пор на Украине, скажем, не построено ни одного современного медицинского центра по чернобыльским заболеваниям.
У меня есть один знакомый ликвидатор, генерал, его Чернобыль достал во внуке: у мальчишки обнаружили белокровие. Они продали машину, еще что-то, сделали операцию где-то в юго-восточной Азии, через год понадобилась новая операция, опять что-то продали, собрали деньги на заграничное лечение. И так несколько лет подряд: вымотались, разорились, а мальчишка все равно умер. Генерал мне говорит: видишь, какая судьба ликвидатора — людей спасал, сам уцелел, а самое дорогое, внука, спасти не мог. Это было года три назад. И подобная ситуация не только в чернобыльской медицине. Переселенцы до сих пор ждут жилье, ликвидаторы годами — оздоровления, льгот на лекарства. Социалку постоянно срезают. Я был в декабре на собрании в честь Дня ликвидатора, так там докладывали, что даже бесплатное питание в чернобыльских столовых не то вовсе отменили, не то кардинально урезали.
— Чем вы это объясняете?
— Головотяпством. У нас ведь власть может миллионы ежедневно сжигать в братоубийственной войне, разрушать жилые дома, шахты, заводы, аэропорты, а вот строить, созидать пока еще ничего не умеет. По-моему, даже и не стремится к этому.
— А как нынешняя власть относится к чернобыльцам?
— Ей не до чернобыльцев, она воюет. Хотя одно ее деяние уже ввергло чернобыльцев в шок. Есть у нас такой легендарный ликвидатор Владимир Холоша. Он абсолютный рекордсмен по пребыванию в зоне отчуждения. До аварии работал инженером на ЧАЭС, жил в Припяти. Во время аварии, являясь секретарем парткома ЧАЭС, был одним из руководителей ликвидации ее последствий. Затем Холоша двадцать пять лет работал начальником 30-километровой зоны отчуждения. Это гигантский и очень опасный объект, в нем находятся могильники, к которым нельзя прикасаться еще тысячу лет, сама станция, которая остановлена, но, по сути, не снята с эксплуатации (надо построить хранилища отработанного топлива, завод по переработке отходов и т.д.) и т.д. У нас сменилось четыре президента, 20 правительств, Холоша был и министром МЧС и замминистра, но все непременно делали так, чтобы зона, которую он знает, как свои пять пальцев, была под его контролем. Так спокойнее Украине. Он специалист по ядерной безопасности с мировым именем (его консультациями дорожат и японцы, и МАГАТЭ, и Евросоюз).
фото © РИА Новости. Алексей Фурман
В этом году ему исполняется 60 лет, и все думали, что если его и решатся отпустить на пенсию, то непременно удостоят звания трижды Героя Украины, за каждое десятилетие его трудов в зоне отчуждения. И что вы думаете? Он попал под некий закон о люстрации! Его уволили, поскольку был парторгом на ЧАЭС в самые страшные для страны и Европы дни и месяцы — во время ликвидации последствий аварии. Может ли быть что-то глупее и абсурднее? Вот если бы он кооперативчики в конце 1980-х организовывал, а не спасал мир от Чернобыля, тот был бы сегодня главой Верховной рады, премьер-министром, президентом. В славе и почете. Такие у нас нынче времена и нравы.
— Как в этом году будет отмечаться годовщина Чернобыля?
— Традиционно. Она же не зависит от политики. В ночь на 26 апреля в Дарнице у чернобыльского храма и мемориальной могилы героев Чернобыля соберутся ликвидаторы. Будет отслужена панихида, будут зажжены свечи, возложены цветы. Чернобыльский колокол пробьет 29 раз по числу лет, минувших со дня катастрофы. Такая же служба пройдет в нашем Свято-Ильинском храме в Чернобыле и других чернобыльских храмах. А на утро богослужения пройдут во всех православных храмах и монастырях страны, будем поминать умерших, привечать живых ликвидаторов и молиться за мир на нашей украинской чернобыльской земле.
Василий Анисимов
Заслуженный журналист Украины, руководитель пресс-службы УПЦ